Инспектор. Временное задержание — порно рассказ
Действие этой истории происходит в мире, описанном в других Мрийских историях на этом сайте. Главное отличие той реальности от нашей — сохранение легального рабства, регулируемого государственными структурами с рядом ограничений. В-частности, на соответствующий статус претендуют только несовершеннолетние. Также регулируется порядок передачи образования рабов и случаи, в которых это допускается. Предыдущие истории в основном касаются обращения в рабство за долги («debt», «accounting»), а также добровольного перехода и некоторых других мотивов («volunteer»). Здесь основное внимание будет уделено возможности стать рабом для доспехов.
— «Ой, ну как же так!» — не услышал, а скорее понял сквозь громкую музыку в наушниках мальчик лет двенадцати после того, как его на мгновение зацепили чуть выше локтя.
— НО? — Повернувшись, он достал свободной рукой наушники и повернулся.
— Ты пойдешь со мной. — Тощая женщина лет сорока с короткими черными волосами привычным движением захлопывает более молодого инспектора за то, что он занимается беглецами, подводами и непонятными ОПП (сокращение от возражений, это не было грубостью, но и не имело отношения к возражению. 3), недавно обнаруженными в Госимуществе. — Отказы не поддерживаются.
— Н., но как. — Он попытался освободить помещение.
— И вот. — Тетушка крепче сжала его руку, притянув почти вплотную. — Вопрос только в том, где. Если со мной будут документы, а дом недалеко, я возьму родителей и сделаю предложение, чтобы молодых людей не выпускали на улицу так поздно. Вы не живете на моем участке, ваши родители не дома или без документов — мы ходим на мою работу. Также примите решение, что вы собираетесь быть со мной долгое время.
Мальчик молчал. Конечно, документов у него с собой не было, а магазин, в который он зашел за хлебом, желая сэкономить лишние несколько кредитов, которые «содрали» бы в ларьке рядом с домом, был не очень близок к тому, чтобы сделать последнее. Кроме того, сказать или сделать хотя бы что-то в свою защиту ему мешало что-то другое. Какое-то новое, немного пугающее, вторгающееся в сон, но от этого еще более приятное ощущение от прикосновения к двум огромным, почти спортивного покроя грудям, от теплого дыхания стоящей рядом женщины, от ее прикосновения, как будто он наступил ей на губы, не только не давая говорить, но и дышать только через какое-то время и очень глубоко. Что если, когда он возьмет «на себя», она заставит его раздеться? И вдруг, как это недавно сделал молодой врач в детской клинике, своей рукой она снимала с него поплавки. К тому же, в конце концов, там будет его мать, поэтому можно будет не стесняться. Конечно, он пытался (как уже делал не раз) прогнать эти «глупости», но сейчас они были особенно сильны.
— Итак, у вас есть документы?
«Хорошо, — офицер службы опустил руку в карман, доставая телефон, — теперь посмотрим, кто у вас здесь». Да, мама. Имя?
— Анна Николаевна, н. Но почему все?
— Требуется. И давайте договоримся, что это был последний раз, когда вы связались со мной, не так ли? Далее отвечать только на мои и других тетушек вопросы. В противном случае вы будете летать. Теперь не беспокойте меня, — набрала она номер, — здравствуйте, Анна Николаевна. Добрый вечер. Вас беспокоит младший инспектор ОПП (3) Фролова Ирина Михайловна. Сообщаю вам, что ваш сын только что был задержан мной без документов в зоне патрулирования. По этой причине его общий осмотр будет проведен в ближайшем подразделении службы, — при этих словах задержанный почувствовал, как в нижней части его желудка начинает появляться приятная пустота, что в такой ситуации казалось каким-то совершенно идиотским. Хуже было то, что инспектор видел, о чем говорила саркастическая ухмылка на ее лице — а также, например, вопросы о наличии/отсутствии статуса раба, различных правонарушениях и выполнении своих обязанностей по присмотру за несовершеннолетним. После выяснения обстоятельств и примирения дело будет передано на рассмотрение Комиссии по делам службы. Вы получите уведомление о том, когда состоится встреча. Если вы хотите ускорить процесс и добиться положительного решения, то с завтрашнего утра вы можете отнести документы в наш отдел, вы знаете куда? Да, все правильно. Медицинская книжка, свидетельство о рождении, если уже получено, то паспорт. Нет, мы не регистрируем их по фамилиям, я позвоню вам позже, скажу следующий номер. Нет, вы не можете говорить, извините, правила. Нет. Всего наилучшего и не теряйте времени, телефон вашего сына будет отключен и оставлен в шкафчике среди прочих вещей. Теперь ты. — Она продолжила, убирая телефон в сумку. «Посмотрим, что у тебя еще есть», — с этими словами она сунула руку сначала в один карман шорт мальчика, потом в другой, затем, грубо повернувшись спиной, проверила и там. «Вот», — почти торжествующе протянула она кредитную купюру. «Деньги запрещены». С подозрительной поспешностью она сунула их в карман. — Теперь давайте начнем.
Из-за смеси чувств страха, смущения и того необычного ощущения, которое мешало ему физически идти, задержанный с трудом поспевал за ней. Первой остановкой на их пути был двор одного из домов. Здесь, у стойки одной из качелей, с помощью чего-то, что натягивало провода, была привязана рослая девочка лет семи. Такая же замазка была на ее тонких запястьях.
— Возвращаемся к колыбели. Руки назад.
Отпустив его на секунду, инспектор, должно быть, со всей силы ударила заключенного по щекам. Закончив «урок» сильным ударом в живот.
— Не давая ему опомниться, они снова схватили его за руку и швырнули о металлическую трубу. Затем мучитель скрутил его руки, связав их за спиной так, что они обхватили перекладину. — Вас предупредили. Я тоже. Хуже девчонок!
Затем, словно вспомнив о втором пленнике, Ирина Михайловна развязала ей ногу, потом, держа за середину наручников, подтащила к мальчику. Затем, освободив его левую руку, она привязала ее к правой руке девушки.
— И вот, вроде как, завертелось. Она снова схватила мальчика за локоть. — Поехали.
Как выяснилось, дальше им предстояло пройти через дворы. Этот путь закончился в одном из них, где небольшой трехэтажный кирпичный дом граничил с, видимо, недавно пристроенным подвалом. Вход в него закрывала железная дверь с домофоном, оснащенным единственной кнопкой.
— Его. Она слегка улыбнулась в микрофон. — Двое задержанных.
Через секунду дверь открылась, и они вышли на площадку с круто спускающимися бетонными ступенями. Где-то посередине эта лестница была перегорожена решеткой.
— Итак, хорошо, для начала вспомним, что девушки здесь могут быть только в бикини, парни — полностью голые. Следующий.
Без дальнейших восторгов полная девушка расстегнула сандалии, стянула с себя розовую футболку и, немного устав, опустила юбку на пол, оставшись в белых кипах, хорошо смотрящихся на коже ее пушистого стриженого тела. Спустившись с недавнего наказания, ее спутник тоже поспешил раздеться. Правда, он немного замешкался на собственных желто-зеленых плавках, но тут Ирина Михайловна «пришла на помощь», резко скинула их и, максимально освободив член, тут же превратила в платок.
— Ну, вот, какая у тебя киска! И вы сами смущаетесь! Я ухожу.
Ни живой, ни мертвый, он опустил босую ногу на верхнюю ступеньку.
— Да, не там! Вот.
Взяв его под локоть, она, еще более грубо, чем прежде, швырнула его за бывшую маленькую дверь в комнату, выложенную кафелем, во всю ширину разделенного ствола, почти как в аптеке. Первая часть была очень маленькой, несколько первоклассников едва помещались в этом кабинете и двери. Во второй, большей половине был пеленальный столик, пара скамеек, почти как на физкультуре, а также бетонное возвышение, выложенное плиткой. Несколько душевых были установлены на стенах, разделенных низкими перегородками.
— Ты тоже. — Девушка также оказалась в комнате. — Жду. Мы не пытаемся бежать, не садимся, не наклоняемся, не говорим громко.
Дверь закрылась, и задержанные оказались в полной темноте.
— В первый раз? — Тоненький голосок девушки, которая уже начала, раздался в полной темноте, чтобы успокоить мужское естество мужчины, чтобы стать носовым платком.
— А я — третий. Нет, четвертый. Я убегаю из детского дома. Теперь все будет продано. Ты дома?
— И вы можете видеть, так что стремитесь ко всему. Зачем бояться? Домашнее — чтобы через неделю прийти домой, а там уже все приготовлено. Название?
— Настя, можно Ася. Слушай, Виталик, можно я тебя потрогаю?
— Что я слышу. А потом маленькие, ну, кто как я уже видел и трогал, но большие. В общем, больше вашего, я тоже видел, но не успел потрогать. И ты, если хочешь, а?
Молча, девушка стала приближаться к нему. Виталик не знал, как ему быть, но к его счастью (а, может, и несчастью), в комнате вспыхнул свет и их старые знакомые, теперь уже одетые в белое платье, на котором проступали ее пышные формы, мешали им быть закрытыми на все пуговицы и такие же брюки. Без дальнейших восторгов она снова схватила мальчика и потащила его в кабинет, заставив встать посреди большой половины комнаты.
— Есть ли жалобы на здоровье? — спросила она, снимая с его плеч осмотр и поворачивая его так, чтобы свет лучше падал на него.
— Какие-либо травмы, хирургические вмешательства за последние шесть месяцев?
— И что это было? Была ли грыжа? — Короткий, но острый ноготь попал в розовый шрам на лобковой кости мальчика.
«Я не помню, чтобы он был у меня долгое время».
— Ясно. Не бойся меня, мы становимся ближе.
Как только он приблизился, женщина надавила на его голову, заставила мальчика выгнуть шею и начала углубляться в его волосы.
Внимательный взгляд грубо дернул его за веки.
— Мы смотрим вверх. Далеко вниз. Слева, справа.
«Итак, — Ирина Михайловна взяла зафиксированного под конторкой, своей рукой откинула Виталика назад, попеременно расширяя ноздри, осмотрела их, затем проделала то же самое с ушами.
— Мы открываем рот. Шире. Хорошо. Сейчас мы поворачиваем назад.
Схватив исследуемого подмышку, она резко рванула его вверх, сопровождаясь тихим треском. Затем, подержав его так мгновение, она опустила его, после чего, взяв его за плечи, он сильно опустил плечи до хруста.
— Ноги вместе, наклонитесь вперед.
Мальчик сделал то, что ему сказали.
— Сильнее, женщина прижала его к себе, буквально зарывая нос мальчика в собственные колени.
— Теперь назад. Сильнее, — держась одной рукой сзади, она значительно выгнула его спину. — Встаньте. Мы приходим сюда, — она села на скамейку, — с пинком под колени, ложимся спать.
Без
— Отойди от меня немного. — Держась с двух сторон, она заставила его нагнуться.
— Тихо, еще не больно. — Подняв колени выше, она еще сильнее извивала его. — Итак, теперь вы осторожно встаете и становитесь на четвереньки, за той штукой на плитке.
Раздался звук открываемой коробки, затем звук открываемой упаковки и еще какой-то шум. Затем одна рука схватила член мужчины, другая начала проникать между инстинктивно сжатыми ягодицами.
— Ну, расслабьтесь! Только ты делаешь еще хуже. И помните, пока вы не добьетесь своего, вы сюда не спуститесь.
Палец в резиновой перчатке сначала медленно, но затем все сильнее и сильнее вдавливался в его анус синхронно с другим, все более твердым членом.
-Так что, давай. Давайте.
Это не могло продолжаться долго, и в конце концов поток густой белой жидкости оказался на голубоватой плитке.
— Очень хорошо. Я ухожу. Видите мыло и полотенце на столе?
— Иди умойся, только быстрее. Затем вы садитесь на скамейку и ждете, пока я закончу с другой.
После того, как он помылся, он мог видеть, как, когда он снимал трусики с АСИ, женщина сначала делала с ней то же, что и с ним, потом, когда он приказал себе лечь на скамейку, исследовала свою маленькую киску с помощью какой-то штуки, то щипцов, то того, что я тоже отправил мыть. Затем, оставив девушку донашивать последнюю деталь одежды, она снова связала руки маленьким пленникам и потащила их наверх. На нижней площадке она закрепила между ними шнур, который, повинуясь нажатию кнопки, потянул мальчиков вверх, прижав обоих плотно к стене, а Асю в придачу еще и надев на них чулки. Сделав это с ними, Ирина Михайловна исчезла за дверью. В таком положении Виталика немного успокаивало только то, что девушка, похоже, не собиралась возвращаться к недавнему разговору. Кроме того, после того, что они только что с ним сделали, мальчик уже не так боялся этого, да и не хотел.
Вернувшись, инспектор опустил трос и, затащив детей в узкий тамбур, который находился сразу за дверью, отстегнулся, заставив Асию войти в маленькую, чуть более просторную комнату и запереться там. Она провела мальчика в довольно большую комнату. Здесь было темно, и единственный источник света, большая, похожая на хирургическую, лампа висела так, что свет от нее освещал лишь узкий круг, казалось, только сгущая темноту вокруг. Ирина Михайловна приказала ему встать здесь, а сама встала за ним.
-Номер М-21-01. Она начала, держа мальчика за плечи. — Задержана в зоне патрулирования мной, младшим инспектором ОПП (3) Фроловой Ириной Михайловной. Мальчику около 12 лет. На момент первичного осмотра не было никакого клейма и никаких других свидетельств рабского статуса. Побои и другие признаки ненадлежащего исполнения родителями своих обязанностей — тоже. Во время задержания и осмотра он не оказал никакого сопротивления. По результатам осмотра он мог быть допрошен с использованием инструментов категории 2 и 3 без существенных последствий для здоровья.
— «Хорошо», — донесся откуда-то усталый женский голос. ‘Теперь, возможно, вы ответите нам по-хорошему, от кого вы сбежали и как вы принесли клеймо?
Я ни от кого не убегал, — Виталик огляделся по сторонам, словно ища того, кто его спросил.
— Смотри прямо, — прошептала ему на ухо Ирина Михайловна.
«I. Дом», — вспомнил Виталик слово, которым назвала его девушка.
— ‘Ну, посмотрим, как ты дома. Первые шаги.
Разобравшись с ушами мальчика, младший инспектор сильно потянул их в стороны, потом вверх, затем, почти отрывая от себя, стал крутить их вокруг своей оси. Боль была адской. По правде говоря, раньше ему уже «отрывали уши», но дергали его всего несколько раз, здесь же дергали сильно, методично и гораздо профессиональнее, и даже на десяти они не собирались останавливаться.
— Ой!» — закричал он наконец, не выдержав, но они только сильнее стали тянуть.
— Я повторил вопрос. — Раздался все тот же вялый и бесстрашный голос: от кого вы бежали и как избавиться от печатей? Слушай, у нас есть уши, и они могут их оторвать.
После этих слов Ирина Михайловна, и до этого не особо жаловавшая задержанного, совсем разошлась. Его уши действительно буквально отваливались от черепа, становясь больше, казалось, раза в три.
-Ох-ох-ох! -Он больше не сдерживался, -Никто!
— Заставьте его растянуться.
«- Мы поднимаем руки», — обратилась Ирина Михайловна к испытуемому, отпуская руки.
Когда Виталик выполнял эту команду, что-то железное сковывало его поднятые запястья. Похожие штуки защелкнулись вокруг его лодыжек, затем мальчик дернулся вверх и вниз. Это было намного хуже и больнее, чем все, что с ним делали раньше. Деятельный гул мотора и спокойное выражение лица инспектора говорили о том, что мучения только начинаются в хорошем смысле этого слова. Но странное дело, боль и унижение в купе с отношением к этому, как к чему-то, что можно испортить ради желаемого результата, как и тогда, на вечерней улице, они вновь погрузили все его существо в то новое Приятное возбуждение, на которое, будучи почти столь же чувствительным, откликнулась мужская природа.
«Я повторяю вопрос, — наконец перестал тянуть я к нему, — от кого я убежал и как избавиться от печатей?» — миханизм снова щелкнул, отчего стало еще больнее.
— Ни то, ни другое. -Он старался не сорваться на крик, — от ко-ю-ю-ю!
«А если, — снова щелкнул механизм, — мы сделаем из тебя калеку?» Это хуже, чем быть рабом, не так ли?
— Охххх! Я не рах-ааб!
— Трамплин? Как долго вы блуждали?
Десять громких ударов обрушились на напряженную спину мальчика. Не было и речи о том, чтобы молчать. — Он кричал так, как, кажется, никогда не кричал раньше. Он пронзительно закричал и ужаснулся своему крику. Похоже, он на какое-то время потерял сознание, потому что следующее, что он помнил, это то, что к его носу поднесли какой-то мучительный предмет.
«Итак, — продолжал тот же голос, — мы ждем. Для вас, если вы хотите знать, машина уже прибыла. Бывший владелец ждет, не дождется. И весь вопрос в том, отдадим ли мы ему еще звук или сакат.
— Я уже все сказал. У меня нет ху-ху! Мммм!
— Так и есть. Поверь мне, тебе будет лучше с кем угодно, чем здесь или на улице.
— И я не заблудился — ах!
— Пять и плавник. Мы покончили с ним.
И снова он почувствовал на себе пять ударов. Затем какая-то веревка натянулась на его голове, сдавила ее, как будто могла порезать его. Перед глазами замелькали разноцветные огни, в черепе вспыхнул пожар, казалось, поглотивший все мысли и чувства. кроме вопросов о рабах и странниках и чьих-то ответов, звучащих где-то далеко.
— Что? — Ему показалось, что в следующее мгновение он снова видит Ирину Михайловну, ведущую его по сумрачному коридору.
— Я сказала, что у вас есть минутка, — она кивнула в сторону пластиковой двери с надписью «MF». Вы можете пить и ходить в туалет. Если ты останешься еще, я пойду туда. Быстрее.
Затем его снова затащили внутрь и, наконец, бросили в кафельную комнату, освещенную единственной лампочкой. Здесь не было почти ничего, кроме жесткой кушетки, на которой, помимо всего прочего, ему не разрешалось лежать. Привязав пленника за ногу к какой-то трубе (веревка была длинной, и на ней можно было даже сидеть), женщина ушла.
Через десять минут она вернулась с Асей, которую оставили спать на диване. Затем, пожелав ей спокойной ночи, Ирина Михайловна вышла и погасила свет.
— Они велели мне, — почти сразу же сказала девушка, — передать вам, чтобы вы признались. У тебя вся ночь впереди. Если решите, спросите меня, у меня здесь есть кнопка, я вам позвоню. Если нет, вы снова будете страдать.
«Мне не в чем признаваться.
— Правильно. Вот и все.
— Да ладно, ладно, — Виталик не знал, где он нашел в себе силы изобразить на лице подобие улыбки. — Я понимаю тебя.
— Он понял. О, кстати!
Дыхание девушки снова стало приближаться.
— Вставай. Она тихонько говорила ей на ухо.
Затем одна маленькая рука, немного поиграв с его яйцами, обхватила эрегированный член, другая, взяв руку Виталика, приблизила ее к резинке белых трусиков. Все быстрее и быстрее маленький кулачок двигался по стволу его члена, узкая щель под его пальцами становилась все более влажной, пока снова не наступило облегчение.
— Ух ты! Брызги повсюду! Что я скажу утром?
— Вы не можете винить меня, я предан делу.
— Он связан. Ну, давай спать. Если что, разбудите меня, я позвоню.
Утром уже не Ирина Михайловна, а другая тетя, высокая и худая блондинка лет тридцати, снова затащила мальчика в комнату для допросов. Здесь было так же темно. Заставив его снова встать в центр светящегося пятна, инспектор, как и ее предшественница, взяла пленника за плечи.
— Хорошо? Голос из темноты был все тот же. — Ты признаешь это.
— Дом. И благодарили вы не нас, а своих родителей, которые почти со вчерашнего дня дежурят здесь с документами. А также себя за то, что не наткнулся на эти истории раньше, иначе они были бы отправлены в комитет через две недели. Давайте возьмем его в команду.
— Значит, еще не наступило.
— Ну, пусть подождет. Давайте не будем мешать камеру с освобождением.
Взяв его так же, как это делал предыдущий мучитель, его привели в длинную комнату с побеленными стенами, окном в противоположном от двери конце и рядами стульев вдоль стен.
— Садись, — приказала женщина. «Рука, — написала она черным маркером на тыльной стороне ладони «М-21-01», — пока ты останешься здесь. Потом придет женщина и позвонит тебе сюда, — она указала пальцем на написанное, — номер. Вы подойдете к окну, она даст вещь и впустит ее.
Примерно через полчаса в комнате появились Ася и еще пара девочек, примерно одного возраста со сверстниками Виталика, с уже сформировавшимися фигурами. Они, явно очень смущенные, отошли в дальний угол и успокоились, прижавшись друг к другу и не позволяя себе даже думать о чем-то своем. Старый знакомый сел рядом с ним и, как бы продолжая недавно начатый разговор, сказал
— Кто бы мог подумать, что их не продают по двенадцать! Он должен был прийти туда снова. Ну, неважно, я убегу.
—21-01 Существует ли М-21-01? М-21-01?!
— НО! Я!» Он быстро подошел к окну, откуда показалась стройная девушка двадцати с небольшим лет.
— Я говорю: двигайся сюда быстрее, для меня, или я поставлю его в конец очереди.
Сидя у окна, мальчик спустил ноги на другую сторону, оказавшись в комнате с клетками, почти как на вокзале.
«Мы не смотрим на девушек», — взяв его за ухо, обратился к ней представитель «сборной», — «покажи его лучше».
Мальчик протянул ей руку.
«Понятно», она зашла в одну из камер, немного повертелась, открыла ее с некоторой злостью, бросив свои вещи на бывший здесь стол. — Одевайтесь.
Одевшись, Виталик похлопал себя по карманам. Телефон и наушники остались на месте, но денег, как и следовало ожидать, не было.
— Хорошо. Затем девушка закрыла окно, окончательно отделив освобожденного пленника от этого жестокого, грубого, глупого, но по-своему (ибо он не боялся признать это) прекрасного мира, в котором он провел следующий вечер и ночь, — Мы тебя выведем.