Чай с малиной или ночь с мужчиной? — порно рассказ
«А я вам скажу, эта благоухающая Катерина Матвеевна, вы для меня как чистый лебедь, как будто сами плывете куда надо, а то в данном случае я даже в растерянности. Только мой вздох — это вздох, вырвавшийся от радости, словно из пистолета, направленного в упор. Садуль. «
в) / Автор писем товарища Сухова в «Белом солнце пустыни» — Марк Анатольевич Захаров.
Джек Иванович впервые отправился за границу, хотя ему уже было лет. Почему такое странное сочетание отчества? Да, потому что родители были сумасшедшими, читайте «Юность» Джека Лондона. Романтика, золотые заявки, Юкон, Север, Белое безмолвие, Белый клык, Смоук Белью, Мартин Иден, маленькая хозяйка большого дома, время не ждет другого. На лице нашего героя — вылитый Евгений Иванович, или Иван Иванович, но не Джек. Кроме того, Джек — это также распространенное имя собаки. Однако, что означает «имя собаки»?
— Мама-мама! Давайте назовем нашего котенка по имени котенка.
— Изя — это человеческое имя. Назовем его Васка.
Жену Джека звали, как и героя «Белого солнца пустыни» Сухова — Катерина Матвеевна. Она была красива русской красотой. «Она войдет в горящую избу, но вряд ли поместится на кухне». Как это, ей будет тесно на кухне, даже одной. Кухни у нас маленькие, а женщины толпятся, эх! «Есть женщины в русских деревнях!» — воскликнул прохожий, оценив размер женского белья на льняной веревке, а именно Панцон. Или здесь, от N. А. Некрасов:
«Мутная Тимофеевна — женщина осанистая, широкая и плотная, около тридцати топоров, красивая, волосы ее с завивкой, глаза большие, строгие, ресницы богатейшие, суровые и темные».
Все это он мог сказать о жене Джека. В значении «красивая, волосы с сединой, глаза большие, строгие, богатые ресницы». Но самое главное, не вините даму, «широкую и кустистую». Да, и «дикая женщина».
Итак, оказавшись впервые за границей, наш Джек попал в пикантную ситуацию. Количество туристов в группе было четным, но все они были разбиты на пары. Это были либо супружеские пары, либо боевые франты с герл-франтами, либо подруги (девушка с девушкой). Только Джек и Лера ездили за границу по очереди. Когда она прибыла в столицу. Ай, они начали заселяться в отель, оказалось, что есть только двухместные номера. Ранее Джек считал, что такой краситель может быть только в нашей сыпи. Как выяснилось, когда огромные толпы руссоистов устремились за границу, гостиниц стало катастрофически не хватать. Джеку и Лерою предложили одну и ту же комнату. Сразу же посыпались шутки:
— О, как романтично!
— Лера! Как вам повезло. Такой человек в комнате.
— Джек! Примите наши поздравления. После недели жизни с Лерочкой, в одной комнате, вам, как честному человеку, приходится совершить постыдный поступок.
— Да, но так как я уже совершил опрометчивый поступок. А что здесь? Если мужчина и женщина едут вместе в одном купе, значит, между ними что-то должно быть?
— Ну, по желанию. Но предпочтительнее.
Несмотря на шутки и подтрунивания, Джек и Лера поселились в комнате. Джек подходил Лере как отец, он был вежлив, ненавязчив. Первые два дня были посвящены экскурсиям. В отеле Джек всегда уступал Лере право первой принять душ, потом принимал. Джек ухаживал за Лерой за столом, когда вся группа ела, но не приставал к девушке. Лера не злоупотребляла таким джентльменством, то есть не занимала туалет на недопустимо долгое время, не флиртовала вне рамок. То есть мужчина и женщина жили жизнью туристов, осматривали достопримечательности, знакомились с городом, вели себя как два друга или две подруги. На третий день Лера обнаружила, что ее мучает насморк и кашель. Все сочувствовали ей, а вечером кто-то, под общий смех, посоветовал:
— Лера, есть только чай с малиной или ночь с мужчиной.
Смех был добродушным, не злобным, без насмешек. Джек вдруг подумал, что он был бы не против лечь в постель с девушкой. Кроме того, говорят, что в лечебных целях он действительно помогает. Кроме того, существует мнение, и, наверное, не зря, что «хороший левша укрепляет брак»? Вы просто не знаете, как девушка отреагирует на это. О, было — не было! В комнате Джек помог Лере лечь в постель, коснулся губами ее лба и сказал:
«Я не могу принести тебе малиновый чай. И коньяк, и ночь с мужчиной — пожалуйста.
Лера, после некоторого колебания, посмотрела в глаза мужчине и кивнула в знак согласия.
Почему ты не забрал меня раньше?
Но еще не все было потеряно.
Стараясь не спешить, чтобы не спугнуть удачу, Джек налил коньяк на дно бокала, дал выпить девушке и выпил сам. Затем он помог Лере выйти из ее трогательной, почти детской пижамы и нежно провел пальцами между ее ног. Ягодицы девушки инстинктивно сомкнулись.
— И веселиться?
— Вот и все. Она раздвинула ноги.
Она раздвинула их. Джек прижался ртом к ее нежному цветку и начал облизывать его лепестки. Затем он раздвинул половые губы девушки в стороны пальцами, прощупал клитор языком и взял его губами. Лера стонала, ее тело то напрягалось, то расслаблялось, она отдавалась наслаждению. Куннилингус прошел успешно, и девушка потекла. Джек вытер сок с лица Леры, перевернул ее на бок и устроился позади нее.
— Не нужно, у меня есть тушь. А может, и не нужно? Мне стыдно, мама бы не одобрила.
Мы не скажем маме. Я почти в деле.
— Вот так? Я не чувствую.
Теперь нужно было торопиться, пока Лера окончательно не передумала. Джек быстро просунул пальцы внутрь, нащупал щель и с помощью руки поднес свой член ко входу во влагалище Лерайн. Она была упругой, горячей и очень влажной (Да, я хотела этого!).
— Было слишком поздно торопиться. Ты уже на крючке, рыбка.
Она задыхалась, пыталась освободиться, виляя ягодицами, но вместо этого насаживалась на его член. Было очевидно, что она «и хотела, и укололась». Он хочет есть рыбу, видите ли, и сидеть в Word. (Позже Джек даже подумал: «Интересно, действительно ли она хотела освободиться, пыталась ли она избежать его горячей дырочки от не менее горячей палочки, или она намеренно искала член своей вагиной?»). Теперь Лера перестала рассуждать о том, что морально, а что аморально и просто испытывала удовольствие. Она двигалась вперед — назад, стонала, «заглатывала» член глубже, просто трахала мужчину, хотя, казалось бы, в позиции «мужчина и женщина на одной стороне, женщина спиной к мужчине» только партнер может трахать партнершу, но не она его. спросил Джек:
— Не торопись, сейчас ты меня просто подоишь.
Но Лера, которая больше не смущалась, сказала:
— Я не могу, я хочу трахаться.
У Джека, как у опытного наездника, не было выбора: он проехал на своей «лошади» на полной скорости, заставил партнера финишировать, «протер» свой подстилающий слой и пролился. Смочив полотенцем вытекающее лоно девушки, мужчина подложил его под попку своей госпожи. Он начал массировать клитор Леры пальцем правой руки, подложил левую руку под ее голову и впился губами в сосок. Сосок был маленький, но горячий и твердый. Заставив девушку кончить еще раз, Джек обхватил ее руками, и она заснула рядом с ним. Ночью он проснулся от желания. Не разбудив Леруса, Джек осторожно повернул ее на бок и ввел ее сзади в горячий, влажный цветок. На этот раз мужчина взял свою добычу резко и сильно. Самка (в этот момент Леру держали прямо в животном), конечно же, проснулась и застонала, охваченная похотью. Закончив, мужчина вытирал даму полотенцем между ног (какая чистота!), размахивая своим инструментом. Но Лера «начала». Она с помощью рук и губ восстановила «стояк» мужчины и, когда Джек лежал на спине, села верхом. Сейчас она никуда не спешила и переходила к любви. Он и она крепко спали до утра. На следующее утро Лера проснулась почти без сна, лишь тени под глазами выдавали недостаток сна. А Джек был похож на взлохмаченную лошадь. Девочки за завтраком и во время экскурсий оживленно обсуждали ее, смеялись и стреляли глазами в Джека. С ней специально разговаривала шикарная блондинка, на которую наш герой давно положил глаз.
Вечером Лера сказала Джеку, что Анфиса (пушистая блондинка) тоже простудилась и хотела бы попробовать народное средство. Но она очень целомудренна и боится любовной связи с посторонним человеком. Джек рассмеялся и вспомнил своего любимого Достоевского, а именно момент в «Преступлении и наказании», где Аркадий Иванович Свидригайлов разоблачает Раскольникова. Конечно, он не помнил, как Достоевский сошел с ума, и пересказал Лере этот эпизод своими словами. А мы, используя Интернет, даем точное предложение:
«Без смеха не могу вспомнить, как я соблазнил такую даму, преданную мужу, детям и моим достоинствам. Как это было забавно и как мало работы! И дама была действительно добродетельной, по крайней мере, в моем собственном все Моя тактика заключалась в том, что я просто смазывался каждую минуту и падал перед целомудрием. Я гладил ее безбожно и справедливо, я использовал свои руки, даже глаза, потом я упрекал себя за то, что вытащил ее силой, что она сопротивлялась Что она так сопротивлялась, что я, наверное, никогда бы ничего не получил, если бы сам не был таким порочным; что она в своей невинности не предусмотрела никакого коварства и уступила безвольно, не зная этого, не зная, не зная. И так далее, и так далее. В конце концов, я думаю, что искренне Он был убежден, что она просто искала удовольствий, как и я. «
«Неужели ты так думаешь обо мне, как Свидригайлов о даме, соблазненной тем, что я вчера вспомнила о морали и маме?».
— Нет. Мне понравилось. А вы лечитесь и, надеюсь, получаете от этого удовольствие. Вчера ты вырезал, как шлюха. Не злись. Когда женщина в постели ведет себя как шлюха, это совсем не плохо. Мы вели себя как мужчина и сука в животном. Но вам понравилось?
«Ты что, собираешься Анфису ревновать?».
— Нет, она друг. И потом, вы как врач.
Лера легла спать в комнате рядом с Таней, подругой Анфисы. Ночью в постели нашего героя лежала пышная блондинка. Джеку было приятно ощущать гибкое тело своей новой пациентки. Когда он лег напротив Анфисы и его рука начала блуждать между ее бедер, его член стал тверже, как деревянная дубина. Как он и предполагал, у нее все было большое, гораздо больше, чем у Леры: большая грудь, большие соски, большие бедра, жрецы и нижние губы. Но он не был совсем вялым, а, казалось, накачивался изнутри. Анфиса продвигалась чисто инстинктивно, для порядка, скрестив ноги и не давая дойти до сладкого. Затем она высвободилась из его объятий и накрыла свой рот его ртом. Джек хотел встать, но сил не было, так как женщина делала все удивительно сладко. Джеку удалось войти в женщину три раза за одну ночь. Особенно Анфисе нравилось лежать на боку спиной к Джеку. Правда, после полового акта она трижды (точно по числу актов) говорила о долге перед семьей, мужем и детьми. Это было просто смешно и невозможно нарушить закон, когда член уже внутри. Но Джек, сдерживая смех (смеясь над собой) и помня завещание Свидригайлова, успокоил свою даму и убедил ее, что ее добродетель пошатнулась только из-за его порочности. Анфиса, в отличие от Леры, не выкорчевывала беспредельщиков, а сдавалась лениво, со смаком. Это было очарование. На следующее утро второй пациент, Джек Иванович, был здоров.
На следующий день выяснилось, что холод ударил в водителя — водителя, бывшего гражданина России. Николь (взяла имя на французский манер, сука!) за что-то уместное с Леруа и Анфисой. Иногда они забывали «убавить громкость» и тянулись к Джеку:
— Да, он такой растительный, что вы будете качаться!
— Qu est — ce que c est (что это? — франц.) — for — sa — zh — va — though?
— Стоит — это значит, что он чертовски тверд!
— Qu Est — ce que c est trans — h — et?
— И что она может сказать? Ты просто давишь на бедра, Николь!
— Ооо! Поставьте бедра — вот так — я до сих пор помню в России, учась в России.
Джек с тревогой понял, что сегодня вечером у него будет еще один пациент, подданный другой страны. Дело было не в том, что он ослаб или был слишком страшен, его не хватало на третью ночь подряд, к тому же каждую ночь у него была новая любовница, что, несомненно, усиливало потенцию, но ответственность момента. Я не хотел попасть в грязь лицом и потерять честь своей страны! И даже, можно сказать, спустить флаг, спустить триколор? Вдруг этого не произойдет?! Я имею в виду, что не триколор не выдержит, а #ух. Джек решил подойти к исцелению Николь со всей ответственностью. Когда Лера и Анфиса начали прямо говорить, что неплохо было бы привести Николь, чтобы вылечить ее от простуды, Джек взорвался:
— Вот что, девочки! Я согласился лечить вас, даже с радостью. Но вы пытаетесь поставить лечение на поток, на конвейер. Ну, я готов провести ночь с Николь, но ты должна быть с нами. Поднимите ее, например, если она упадет.
— Что, будет групповуха?
— Ничего смешного. Если я поздороваюсь, может возникнуть международный конфликт.
— Ну, так сразу же конфликт
— Ну, я забронировал столик, не нашел никакой вины! Это не конфликт, так скандал! Вам придется как следует разогреть Николь.
Сегодня в комнате было не двое, а четверо: Николь, Анфиса, Лера и Джек. Традиционно они начинали с коньяка. Потом Лера и Анфиса занялись Николь. Они раздели ее, бросили в постель и начали целовать во все места. Джек, глядя на дикую лесбиянку, возбужденно разделся и лег на спину.
— Давай, не тяни. Эй, ты, шлюха, будешь сосать?
— а — а — а! Конечно (of course — англ.) You will be — я помню это по опыту обмена в России.
— Похоже, у вас богатые знания.
— Джек, она согласна. Давайте.
Николь взяла рукой член Джека.
— Николь! Ну, что за слова! Откуда вы это взяли?
— И Джек! Я начал преподавать русский язык в школе.
— «Як» — это украинский язык.
— Натюрлих (конечно же — нем.). В нашей школе преподаются два славянских языка: русский и украинский.
— Господи, сколько языков Ты знаешь?! Но теперь вам нужен язык для другого. Хватит о полиглотстве, ты, знаешь ли, отстой.
— О, с — SI, я тоже помню! Smok — Smack! Очень вкусно. ОМ-НОМ-НОМ! Класс.
Мануал — Мануал много знал о минералах. Наверное, годы, проведенные во время обучения и стажировок в России, не прошли даром. Хотя свист, похоже, вовсе не русское изобретение. Бог знает, где эта сучка научилась сосать и лизать. Что за хрень, теперь разница. Наконец Джек не выдержал и удрал.
— Положите его крабом. И настройте мой инструмент.
Николь знала много языков и, видимо, холод на нее действовал дополнительно:
— East Das (что это? — нем.) Ra — шишка?
— Das ist Phantastisch! (Это потрясающе! — нем.). Дас ист Омар!
— Ist Das Ohma — rum?
— Ах, не рассуждай, встань на колени, шлюха!
— О! На ко — ле — нор, шлюха — ка — пом.
— Достаточно для рассуждений и воспоминаний. Перейдите к мандату!
— Да, не в Катманду, а просто в мандат.
— Манду? (Что это? — англ.).
Лера нежно похлопала Николь между ног, а Анфиса, смеясь, сказала:
— Вот она, ваша мандала.
— О! Идите к мужчине — делайте! А вы — куча!
Девушки с обеих сторон помогли Николь подняться, и она встала с Омара.
Анфиса, палец одной руки просунула в нутро переводчика, а другой рукой «наш» ласкал грудь иностранной подруги. Но Лера должна была восстановить стояк Джека. В конце концов, если бы он не встал, иностранный гражданин мог бы очень обидеться. В конце концов, ее усилия были вознаграждены. Уголком глаза заметив нависшего над ней Джека, Николь обхватила себя руками:
— О! Только с кондиционером! Только с кондиционером!
— Презерватив? И где мне теперь его взять, презерватив?
— В моей сумке. Я знаю, сегодня мы едем трамвай — хижина — Ся!
Неся гондон, Джек вошел в Николь сзади, и прыжок начался. В ночное время он должен был оказывать секс-услуги вместе с Анфисой. Джек был на высоте и не разочаровал. Утром, за чашкой кофе, Николь разрыдалась и начала стонать:
«О, ты думаешь, что я растворилась». А я просто хотела исцелиться. Я так люблю своего мужа!
Джеку пришлось звонить снова, чтобы пустить в ход все свое красноречие и убедить переводчицу, что она почти святая. Это, говорят, развратило Джека, соблазнило ее, Мадонну, соблазнило, искусило, заставило. Николь вполне устраивало, что Джек был высокого мнения о ее целомудрии. Джек хихикнул в душе, вспоминая, с какой страстью вчера был сделан этот целомудренный минет. То Николь выпадала в ночь, как Анфиса, то страстная, как Лера.
В Музее мировой славы, в один из последних дней туристической поездки, после окончания экскурсии, люди решили побродить самостоятельно, посмотреть на шедевры. Николь отказалась:
— Ни то, ни другое, я полон розмысла от картин. (Украинский)
— Вы снова на украинском языке. О, ты наш.
Джек ходил по коридорам вместе с Анфисой. Выйдя из музея, они зашли в бистро, и в бистро — бистро выпили по чашечке кофе. Анфиса завела разговор:
«Знаешь, Джек, я благодарна тебе, ты дарил мне чудесные ночи». Но вернувшись домой, я не думаю, что нам нужно возвращаться к этим, постоянным отношениям. У меня есть муж, у тебя, в общем, есть жена.
Джек сделал вид, что ему очень трудно забыть о прелестях пухленькой блондинки. Он сделал несколько комплиментов, но лукаво, не столько ее телу, сколько ее благородной душе. Но он, похоже, уважал ее преданность семье как ячейке общества и все такое. Короче говоря, он лгал, но выглядело это убедительно. Он, спросив разрешения, поцеловал ее в последний раз (предположительно) в губы. Они отправились в отель теперь уже как друзья, но не как любовники. Джек вел машину и думал: «Слава Богу, она сама начала этот разговор». Мне не нравится быть первым, кто говорит на такие темы. Этого было недостаточно, чтобы помешать таким вещам, как вытаскивание незнакомой женщины из такси. Еще не было достаточной размолвки с мужем». Нам не нужен такой «левак».
Вечером Лера начала ту же запись, что и Анфиса. Как будто ее все устраивает, но она еще не определилась со своей жизнью, а она уже так завершена. Кроме того, моя мама вряд ли одобрила бы это, она примерно одного возраста с Джеком. Джеку пришлось снова плести несколько замысловатых речей, он был уже слишком стар для Леры, ей нужна была более выигрышная и молодая партия. Что если бы он был отцом Леры, то тоже бы не одобрил. И он подумал: «Что их сегодня разобрало? Мне тоже не хватало мамы, которая срывала меня на том самом «не сдавайся». За то, что соблазнил ее сокровище!»
В последнюю ночь пребывания туристов в гостеприимной стране Николь позвонила Джеку, чтобы поговорить. Она поблагодарила его за подарок — шикарную ночь — но сказала, что они говорят, что теперь расстаются навсегда. Она любит свою страну, свою семью и своего мужа.
Джек снова рассказал ей о ее беспрецедентном целомудрии, что очень польстило переводчице. И вдруг (какая муха его укусила?!), экспромтом, он попросил Николь позвонить Лере и Анфисе. Он поблагодарил всех за доброту и предложил:
— Девочки, давайте отметим прошедшую ночь горячим сексом.
Николь подумала и сказала:
— О, мой муж уехал в командировку. Oh-ma-ROM, да?
— И ома-ром, и для всех.
Муж уехал в командировку, а жена… Как в анекдоте.
— Вот 3. 14 зданий — тогда.
— О, 3. 14z — dato — я хорошо это помню. #uevo — плохо, 3. 14z is dato — хорошо, а oh#superb — в два раза лучше, чем 3. 14z is dato. да.
— Где ты научился так говорить?
— Я уже сказал: семья и школа. Учитель русского языка был очень хорошим. Великий и могучий русский язык.
— Это можно увидеть. Мы не говорим «пи#дато», мы говорим «пи#дато». Ну, как говорится, вот и все. То есть, «здесь пи#да — это» — это означает, что вы «пи#да».
— МЫ! Вы сами «пи#да». И ты тоже — «пи#да». И ты — «пи#до — ров — НЕК».
— Перестань ругаться!
— Ты первый!
Словом, Лера, Анфиса и Николь не нашли ничего, что могло бы возразить против секса. Вчетвером они провели замечательную ночь. Джек вспомнил великолепное зрелище: Лера лежит на спине, широко раздвинув ноги, Николь лижет и целует ее груди, она по-собачьи, Джек покоряет переводчицу сзади, а Анфиса, сидя напротив в кресле, ублажает себя. Потом Николь легла на спину, Анфиса устроилась на своем месте, а Джек сделал Лере куннилингус. И так до самого утра.
И вот самолет летит домой, Таня, подруга Анфисы, сидит рядом с Джеком, доверчиво положив голову ему на плечо, Анфиса и Лера устроились в креслах напротив Джека. Джек дремлет, и перед его глазами возникают различные образы. Например, лицо Леры, стонущей и ворочающейся в постели, лицо Анфисы, играющей со своими гениталиями, точеная попка Николь, стоящей перед ним в стиле догги-стайл. Затем вместо задницы Николь появляется лицо Катерины Матвеевны. Нет, конечно, нет ничего общего в выражении лица Катерины Матвеевны и выражении лица жреца Николь. Их нельзя сравнивать, зад и лицо, они все-таки очень разные. Попка Николь игрива, а лицо ее супруга строгое и задумчивое. Затем появился калейдоскоп: видение двух священников, движущихся по кругу или парящих друг над другом. Легкомысленный священник Николь и солидный священник Катерины Матвеевны, вызывающие чувство долга и возвращения домой. Нет, вы не подумайте, конечно, что в сознании героя Родина ассоциировалась с добычей, вовсе нет! Конечно, иногда ему казалось, что все, кто родился в России, попали в одну большую задницу. Но сейчас все было не так. Просто мысли мешали, и образы сменяли друг друга. Потом все лица, груди, бедра, попы Леры, Анфисы, Николь и Катерины Матвеевны смешались в хоре видений. Затем все лица, сиськи и задницы были закрыты фундаментальной (простите за эпитет!) попой Екатерины Матвеевны, как будто произошло солнечное затмение. И в моих ушах зазвучал голос красноармейца Сухова с очередным письмом:
«И еще хочу добавить от себя, Екатерина Матвеевна, что иногда такая мука входит в сердце, хватает его за горло своими когтями. Вы думаете, как вы там сейчас находитесь? Богатый в этом году. Да, наше расставание будет недолгим. Я еще немного помогу группе товарищей, кое-что подправлю и приеду к вам, драгоценная Катерина Матвеевна. Простите великодушно, небольшая заминка. Я закончу в следующий раз».
Вдруг стюардесса объявила:
«Внимание! Уважаемые пассажиры, наш самолет приземляется в международном аэропорту Домодедово, в столице нашей Родины, городе-герое Москве. Пожалуйста».
Джек больше не слушал стюардессу. Поднявшись со стула напротив него, Анфиса задорно подмигнула ему, а Таня тепло прошептала ему на ухо:
— Всего два дня и две ночи для меня, с Анфисой и Леркой. И я, как и Николь, нахожусь с мужчиной в командировке, а дети — с матерью. А потом мы убегаем. Теперь я вся светюсь. Мне говорили такое, что ты протекаешь, только пломбы меня спасают, иначе мои трусики давно бы намокли.
Джек утвердительно кивнул и задумался:
— Да. Я немного помогу группе товарищей, устрою кое-какие дела и приеду к вам, драгоценная Катерина Матвеевна.
Он мысленно представил, как Таня лежит на спине, Анфиса и Лера целуют ее груди по обе стороны, ноги Тани лежат на плечах Джека. Член напрягся.
«Здесь много бизнеса. Там три девушки, так что я успею за два дня».