Бусина в ожерелье — порно рассказ

К сожалению, она начала писать продолжение «Доктора», но получилось. Это вообще не имеет никакого отношения к врачу. Я хотел сохранить полотно, пока не забыл, но это было началом саморегистрации.

Все мои проблемы из-за того, что я блондинка с голубыми глазами. Круто читать о них в книгах, но реальность часто выворачивает все наизнанку. Особенно если блондинка живет в маленьком городке и ей негде спрятаться.

Мне срочно нужна была норка и желательно на максимальном расстоянии от места моей работы. С которой я был уволен три дня назад. Владелец торгового центра, где я работала продавцом в магазине рукоделия, решил перейти от словесных убеждений к чисто конкретному базару. Поскольку я не понимаю до конца, как мне повезло, что этот краснощекий Пузан захотел направить процесс творчества в мою сторону.

Пришла жена Пузана, отчасти — большая любительница магазина, в котором я делал инъекции, и сказала, что я каждый день делаю продажи левакам, ворую. Так она и ушла, с волчьим билетом и без зарплаты. А если я собираюсь обратиться в полицию, то у них есть свидетели моего воровства. Пойду на зону, буду шить перчатки.

Я не стал обманывать волчий билет, а три дня ходил по всем торговым точкам города. Везде только глаза отводят и повторяют одно и то же — извините, мест нет.

Я живу в съемной комнате, хозяйка уже интересовалась, когда ждать денег. Возвращаться к родителям, хоть и большим, но деревенским, желания нет. Возможно, я мог бы долго раскачиваться и попытаться вытянуть оставшиеся деньги, но Краснопуз больше не мог ждать. Я появился в его крутом китайском внедорожнике рядом с его домом. Он скромно осмотрел внутренности дома, построенного пленными немцами, и сказал, что уже встречался со мной. Он дал мне время передумать и осознать. Но если я такой глупый и неблагодарный, то завтра в девять часов вечера я пришел в городские бани. Он там все обнюхает и будет готов, свободный, обсудить мое будущее. Ведь если не он, то кто же еще позаботится о таком дураке. Если до меня не дозвонятся и я планирую пропустить нашу встречу, то разговор будет проходить в другом месте и в другом тоне. На этой оптимистичной ноте более ста килограммов жира и ушло.

Через час появилась его жена. Она пронзительно истерично заявляла, что если она хоть раз увидит меня рядом со своим любимым и драгоценным мужем, с которым они венчаны в церкви, то мои мерзости преждевременны, она плеснет кислотой в мое неразумное лицо. Она испугалась и ушла.

Хозяйка квартиры, где я снимал комнату, тетка нормальная. Если нужно помочь, что-нибудь вкусненькое подсунут, иначе нет сил смотреть на мои кости. Она сразу же заявила, что я должен убежать. Он бесполезен для родителей, слишком близко. Этот человек находится там с машиной, чтобы плюнуть один раз.

Я вспомнил, что знакомый как раз собирался ехать в Калининград на машине. У меня был польский шенген, как и у многих жителей нашего региона. Осталось выяснить, останется ли у него свободное место в машине, когда он уедет, и готов ли он взять меня бесплатно. Я не был слишком оптимистичен в отношении денег. Главное — выбраться из неприятностей здесь и сейчас. И там я выйду.

Мне повезло. Они взяли меня с собой в путешествие. Ночью можно было незаметно выскользнуть из дома. Это также советует госпожа, Бог заботится о пожилых людях. Помните. И вот я здесь, в безумном анклаве нашей родины. Зона свободной торговли Калининграда. Там разрешено почти все. Правительство решило, что зачем прятать деньги в чужих оффшорных банках, если можно создать свой собственный, личный.

Именно поэтому существуют казино, бордели и торговля всем подряд. В том числе продажа людей по долгосрочному контракту официально разрешена. Все для тех, у кого много денег. Не нужно никуда его брать с собой, проведите его дома, в домашних условиях, с максимальным комфортом.

Девать копейки было некуда. В городе для миллионеров цены соответствуют статусу. Прошло два дня, а поиск работы все еще не принес результатов. Никто не был услужлив, ни продавцы, ни официантки, ни посудомойки. Все предложения поступали только от представителей официальных борделей. И они не понимали, почему я отказался. Ведь согласно закону, контракту, страховке, пенсионным взносам. Да, каждая девушка мечтает о такой работе.

Знакомый, который с другом только что приехал в этот оазис порока, чтобы изучить самый полный набор борделей, предупредил, что к слугам в таких местах ходить опасно. Особенно восемнадцатилетние блондинки. Неизбежно они что-то добавят, вы сами подпишете контракт и уложите первых клиентов. Тогда вы ничего не сможете доказать, это все официальная проститутка в законе.

Я провел три ночи в их машине, утром они пустили меня в комнату, чтобы я принял душ и сходил в туалет. Но сегодня ребята уезжают, и нужно что-то решать. Вернитесь или согласитесь на то, что они предлагают. В течение двух с половиной дней, которые я провел в поисках работы, я постоянно натыкался на объявления Аукционного дома о поиске людей для заключения долгосрочных контрактов. Задайте этот вопрос Google. Да, честно говоря, отзывы хорошие. Как со стороны тех, кто покупает, так и со стороны тех, кто продает. Деньги поступают на счет девушки. Минус пятнадцать процентов от Аукционного дома. (Порно рассказы) Контракт выполняется, в конце контракта Дом обязуется предоставить девушку в прямом эфире. То есть, не хозяин решает, когда тебя отпустить, и отпустить ли вообще, а девушка, которая принимает решение, находясь на нейтральной территории. Хотите продлить? Или иди, свободный человек. Вы получаете обратно свои настоящие документы и летаете во всех четырех направлениях.

Я подумал, почему бы не зайти и не выяснить подробности. Они не берут денег за запрос. Кроме того, в объявлении подробно описано, через какой вход и к кому обращаться. Боковой вход, с переулка, зайти на пять минут, спросить и уйти, подбадривал я себя.

Внутри все оказалось в классическом стиле, дерево, высокая стойка ресепшн в форме овала. Отличие от обычного офиса было только одно. Девушка, сидевшая за стойкой, была на цепи. Буквально. Ошейник и цепь, которые крепились к поручню на потолке. Железная труба повторяла форму стеллажа, и девушка могла свободно перемещаться по всему отведенному ей пространству.

Я замерла, не зная, как реагировать на такое украшение.

— Вы впервые с нами? Девушка решила взять дело в свои руки.

— Да, я увидел объявление и решил пойти. Но, наверное, в другой раз. Я не буду вам мешать, я в замешательстве. У меня не было модели поведения, готовой к таким сюрпризам.

— Не волнуйтесь. Я понимаю, что для первого раза это шокирует, — она нежно провела рукой по своей цепочке. «Но мне нравятся такие пейзажи. Вот почему я здесь работаю. Кроме того, причиненные неудобства являются дополнительным фактором к зарплате.

Я успокоился, потому что он уже здесь, мне нужно выяснить подробности. Как здесь все устроено.

— Если вы беспокоитесь об анонимности вашего контракта, то здесь все продумано. Владельцы аукционного дома заинтересованы в максимальной близости как клиентов, так и девушек, поэтому девушка переходит к новому владельцу под псевдонимом, с временным сертификатом. Ее настоящие документы хранятся в нашем доме, и будущий владелец не сможет каким-либо образом шантажировать вас. По истечении срока контракта девушка возвращается сюда и отдает свои документы. Лично я, а не кто-то другой.

Девушка была такой милой и говорила сама с собой, что я успокоился. Она пригласила меня ознакомиться с анкетой, которую должен заполнить каждый, кто хочет продолжить общение с ее домом. Она даже произнесла слово «дом» с большой буквы.

Когда она встала и пошла в ту часть багажника, где хранились анкеты, я снова впал в состояние отопропа. Ее верх был чисто офисным. Блузка и жакет. Но потом — подгузники для взрослых, носки и обувь. Без юбки или просто прикрытая. Вернувшись на место, она четко поняла, что я имел в виду, и объяснила:

— Да, никто не будет бежать, провожать меня по первому требованию. И все это не покидая рабочего места. С таким же успехом они могут принести кофе с мочегонным средством. Потом олово, — и она засмеялась.

Это был какой-то другой мир, далекий от моего обычного мира. В другую мораль, этику и привычки. Но эта девушка стояла за прилавком, она чувствовала себя в нем прекрасно, не испытывая никакого дискомфорта. Контракт оказался серьезной пачкой листов бумаги. Они объяснили мне, что эта бумага была составлена по просьбе адвокатов и что мне нужно внимательно прочитать и заполнить каждый пункт. Не было предусмотрено, нужно ли выбрать «да или нет», поставив соответствующее поле. Это была очень подробная и утомительная анкета, начиная с того, сколько вам лет, ориентации и далее по каждому возможному пункту. Как долго, согласны ли они с ошейником, наручниками, кандалами, кляпом, корсетом, пирсингом, клизмами, бритьем налысо и т.д. К третьей странице мне стало скучно. Но на приеме меня быстро ободрили, объяснив, почему невозможно механически вызвать этот процесс.

— Пропустите пункт про иглы, попадите к любителю, и он каждый день будет выставлять на вас рисунки иглами. Если вы с чем-то согласны, укажите количество сессий. То есть, опрыскивайте каждый день или два раза в неделю. У нас серьезная организация, никому не нужны судебные иски. Ни для нас, ни для клиентов, ни для девушек.

— А здесь только девушки? — зажги меня.

— Парни тоже, но гораздо реже и в меньших количествах. Они выступают раз в месяц, а девушки — каждые выходные. Вы можете оставить только классику, никакого анала, строго семейный секс по выходным. Но тогда и цена была бы подходящей. Вы получаете минимум. За каждый выбранный пункт предусмотрен положительный множитель к базовой ставке.

Я попросил чистый экземпляр анкеты и начал заполнять ее заново. Теперь с позиции примерки на себя, а не с точки зрения «о, я не такой». Моя ориентация строго гетеросексуальна. Лесбиянки с синтетическими стержнями никогда не возбуждались. Ошейник, наручники, я справлюсь. Зажимы на сосках, конечно, когда снимаются, больно, но терпимо. Никакой серьезности. Пусть они растягивают грудь с помощью утяжелителей. Пирсинг, татуировки, шрамы и другие отметины на теле — категорически нет. Порка. Ну, если хлопок рукой без синяков, то да. Это даже приятно. Избегайте проституции. Групповой секс. Тут я снова задумался. Пробовать с двумя было познавательно. Девушка снова объяснила, что за двоих доплата небольшая, выбирайте троих, там уже другая сумма. Хорошо, пусть будет три. Анальный секс выбрал вариант «с подготовкой». Глубокий минет, глотание спермы — я не знаю как. Она подтвердила, что мне уже восемнадцать, я понимаю, что подписываю.

Меня попросили осторожно опустить руку в коробку на стойке. Девушка объяснила, что это портативное устройство для сканирования и анализа. Первичный скрининг на СПИД, сифилис, гонорею и некоторые другие неприятные вещи. Я уколол палец, но в остальном получил свои пальцы в целости и сохранности.

Мне дали пластиковый жетон с номером А7 и сказали, что если я не передумаю, то должен прийти завтра, в субботу, в 12 часов дня.

Я спросил, почему так рано? В конце концов, аукционы поздно ночью?

«Потому что никто просто так не выпустит тебя на сцену. Врач посмотрит, поставит в очередь, сделает маникюр-педикюр. Психиатр убедится, что он не психопат. И это случилось. Так что если не передумаешь, завтра к двенадцати.

Я колебалась, мальчики уходили, а мне негде было остановиться. Судя по всему, эта стойка была не первой с подобной проблемой. Девушка дала мне билет в общежитие на ночь. У них есть контракт, идите спокойно, они вас накормят и предоставят койку. Лучше сразу уходите, не ищите неприятностей в своем слабом месте. Кроме того, завтра у вас будет очень длинный день и вечер, лучше хорошо выспаться.

— А если я передумаю? Как я могу дать деньги на ночлег?

Девушка снова улыбнулась. Переосмыслите свое право. Я предполагаю, что партия — это гуманитарная помощь.

Я ушел, спрятав жетон поглубже в сумку. Я пошел попрощаться с мальчиками. Она сказала, что устроилась работать официанткой, и я не вернусь домой какое-то время. Хостел оказался очень уютным местом, в центральной части города. Я разрешил сделать комнату на десять человек, с двухъярусными кроватями. Но в номере был душ, стиральная машина и чистое постельное белье. Я дождался окончания цикла стирки, поел и поднялся на второй этаж. На следующее утро меня разбудила секретарша. Сейчас десять утра, пора собираться и идти сдавать жетон. Я решил. Бежать некуда, надо где-то жить. Это будет уже не хуже, чем красный толстяк и его жена.

За прилавком стояла та же девушка и с тем же воротничком. Сегодня это уже не казалось мне странным и пугающим. Она снова подбодрила меня, сказав, что ничего страшного не произойдет, у меня отличный профиль и прекрасные внешние данные. Она попросила взять жетон и позвала сопровождающего. Он привел меня в комнату, где уже сидели несколько девушек. В итоге нас было двадцать человек. Большинство моего возраста, но была и одна дама под сорок. Очень ухоженный и ухоженный. Она сказала нам, что у нее все было, и в этой жизни она испытала почти все. Ей надоела жизнь, ничего нового. Поэтому я решил пощекотать ей нервы. Никто их не ценит и не понимает, роковая женщина. С моей точки зрения, пресыщенный паразит, а не роковая женщина, но мое мнение никого не интересовало.

На этой веселой ноте в нашу комнату вошла женщина в красных брюках. Классический строгий покрой, но цвет привлекал внимание. В руках она держала массивную указку.

— Добрый день! Меня зовут Эльза Львовна, и я являюсь куратором вашей сегодняшней группы. Скарлетт. Это цвет работников нашего Дома, частью которого вы скоро станете. Если вы оторвались от группы, заблудились, обратитесь к первому встречному в этом цвете, и он вам поможет. Все ли поняли?

Затем нам сказали оставить вещи в комнате, взять документы, встать в очередь и следовать за этой женщиной в красном. Я сбросил рюкзак, взял свой мультипаспорт и пошел выполнять приказ.

Сначала мы пошли к психиатру. Он следил за тем, чтобы мы все были психически здоровы. Мы вносим эти данные в личное дело. У нас это уже есть.

Затем мы пошли к гинекологу. Точнее, два. Нас обслуживали в четыре руки, на двух стульях. Перед этим нам выдали мешки для одежды и обуви, приказали полностью раздеться, все упаковать. Вместо этого им выдавали бахилы и капюшоны с отверстием для головы.

В личном деле каждого было описание его гениталий, вплоть до размеров влагалища и структурных особенностей таза. Я не удержался и спросил, почему такая подробность.

— Для твоего же блага. Вот ты где, худой, худой. Любители фистинга не станут тратить ваше время впустую. У них уже появилась новая мода — ставить ногу вместо руки. Им нужна кровь с молоком, рога.

Затем они спросили, нет ли у нее аллергии на что-то, и сделали противозачаточный укол на шесть месяцев.

Когда все прошли медицинский отсек, мы снова собрались в комнате, где находились наши вещи. Эльза Львовна, постукивая указательным пальцем, спросила, не передумал ли кто, потому что в этот момент она еще могла уйти. Тогда компания начинает инвестировать в вас, наши сотрудники уже заботятся о вас, поэтому слово «нет» не принимается.

Одна из девочек, выглядевшая несколько измученной, как будто ее давно не кормили, как ребенка, подняла руку и сказала, что хочет уйти.

— Вы правы. Забирайте свои вещи и уходите.

Заморышек стал доставать одежду, чтобы переодеться.

— К выходу. Переодевайтесь у входа. Никто не увидит там ничего нового.

Проводив того, кто не прошел первичный отбор, командир объявил, что мы перемещаем весь мусор в задние ряды и двигаемся вперед. Не ходите босиком, наши пятки должны быть чистыми и розовыми. Мы держим в руках документы.

Одна из девушек подняла руку и задала вопрос. У нее очень большая и очень тяжелая грудь. Без бюстгальтера ей тяжело и больно. К вечеру все обвиснет и начнет хныкать.

— Существуют и другие нагрудные устройства. Не такой красивый, но функциональный. Приходите сюда и покажите, что вы там вырастили для решения проблемы. Очевидно, увиденное убедило Эльзу, и она приказала принести нужного человека. Другой рабочий в красной рубашке принес ей пояс, длинный и широкий. Бюсти соорудила простое поддерживающее устройство — пояс на шее и под грудью.

Эльза сказала, что личные дела будут вставлены за то, что она женщина с большой грудью.

Следующие два сотрудника дома в красном пришли к нам. Теперь я понял, что у каждой категории работников был свой красный цвет. У Эльзы есть Скарлетт. Они ближе к бордовому цвету. Так же, как Макдональдс со своими футболками.

Девушки разложили на столе ноутбук и закинули крышку чемодана.

Эльза приказала им подходить по одному, с табличкой и документами. Сначала к тому, у кого ноутбук, потом к следующему. Предварительно снимите капюшон.

Я передал жетон и документы. Номер один проверил номер и данные бумаги на экране. Токен вернулся, оставив бумаги дома. Подошел к номеру 2 с чемоданом, отдал жетон.

— Грудью ко мне, стоя.

Она положила шаблон, и я должен был напечатать свой номер с жетона, А7 с левой груди. Затем, когда ему приказали перевернуть добычу, он слегка наклонился вперед, и тот же штамп украсил мой правый полушалок.

Пока мы все проходили эту процедуру и получали номера, у одной из девушек началась истерика. Что она не хочет быть товаром, что писать цифры на живых людях — это бесчеловечно. Бумаги были возвращены ей. Девушка с футляром для растворителя стерла с нее краску. Девушка сказала взять вещи и убираться. Эльзе не все равно, кто-нибудь изменил свое мнение? Потому что все, теперь мы переходим к следующему этапу подготовки и уже никого не пускаем. Интрига не принимается во внимание.

— Раз уж все решили остаться, то мы продолжаем. Вещи остаются здесь, после продажи вы вернетесь. Если хозяин позволяет, можно даже нарядиться.

Нас снова построили и поселили в комнату с плиткой и туалетом. Каждому из нас сделали большую клизму. За «застенчивость» никто не переживал.

Готовясь к встрече с очередным советом директоров, я поинтересовался возрастным расположением задницы, почему среди работников не было ни одного мужчины, только женщины?

— Поскольку вы все первопроходцы, все с номером А, в первый раз, поэтому с вами осторожно. Чтобы не быть запуганным. Когда вы обойдете третий или четвертый, вы увидите там мужчин.

Как только мы начали слышать скрип стерильного кишечника внутренней чистоты, нас перевели в зону релаксации. Косметологические процедуры, эпиляция, ногти, зубы, укладка каблуков.

Фотосессия в стиле минимализма завершила нашу шлифовку. Фото в полный рост, анфас и профиль, портрет.

Когда все манипуляции с нашими телами закончились, было уже почти семь часов вечера. Нас снова собрали для общего инструктажа. Эльза Львовна очень серьезно относилась ко всему сказанному и, очевидно, ожидала того же от нас.

— В главном зале было разыграно несколько сцен. Вы — звезды сегодняшнего вечера, поэтому вы будете центром, залом и вниманием. У гостей есть полтора часа, чтобы побродить по залу, посмотреть на вас. Проверка с восьми до половины десятого. Затем получасовой перерыв, аукционист формирует первый лот, а девушки из ром-шоу переходят на сцену аукционного зала, где происходит процесс торга и покупки. На этом этапе вы должны помнить, что окончательная цена зависит от вас. От того, сколько усилий вы приложите, чтобы угодить клиентам, зависит, сколько денег в конечном итоге поступит на ваш счет.

— Вы не можете разговаривать с комнатой, это запрещено. Так что больше движения и секса. В конце концов, это именно то, на что вы покупаетесь.

Мы предлагаем продукт в естественной посадке, без каблуков, утягивающей и поддерживающей одежды. И свитер из Лос-Анджелеса. Гости увидят то, за что они готовы платить деньги.

Затем девушка с тяжелой грудью и поясом вокруг нее, попросила разрешения задать вопрос. Ей разрешили, отметив, что она движется в правильном направлении. Раб, прежде чем что-то сказать, должен был выяснить, возможно ли это.

Грудь снова выразила свою проблему, что ей трудно провести весь вечер без поддержки. Ее груди болели и опускались.

Эльза Львовна сказала, что в ее случае ремень оставили на потом. Если покупатель захочет осмотреть грудь, то она будет снята, но затем вернется на место. Эта функция была введена в руководство специально для нее, отдельным пунктом.

Нам показали несколько эпизодов продаж, чтобы мы могли получить представление о том, где мы окажемся и что нам делать. Если менеджер говорит вам «прыгай», то вы прыгаете. Если он говорит лечь, встать, то вы делаете именно то, что он приказал. Привыкайте к этому.

Они привезли тележку, на которой стояли две коробки. Для разнообразия к ней подкатил мужчина в костюме того же цвета, что и у Эльзы. Тем же указательным пальцем.

Наш надзиратель поблагодарил Один — Плитка, спасибо. Марк, — и снова вернулся к нам. — Я называю того, кого назвали, снимает капюшон и подходит ко мне.

Появился первый, велел ей бросить колпак в коробку без крышки. Из соседней комнаты они взяли наручники из толстой рифленой кожи. Ей было приказано отвести руки назад и записывать за ней. Не сильно, плечи не развернулись, но это было первое ограничение свободы, которое мы увидели в этих стенах. Затем настала очередь широкого кожаного ошейника. Затем девушку перевели к длинной свободной стене и сказали стоять здесь.

Следующий был красным. То же самое сделали с ней, отнесли к первой и соединили их ошейники цепью. Я был четвертым в этой очереди. Носы и воротник не были раздавлены, но ширина и толщина воротника не позволили их головам опуститься. Когда меня прикрепили к живой цепи, я увидел, что цепь прикреплена к простому самозарядному карабину, без всяких замков. Но этот карабин был недоступен для меня, ни я, ни мои соседи не должны были его выкапывать.

Одно только ощущение того, что теперь я не смогу почесать нос, когда захочу, или пойти и сесть на стул, пугало меня. Мы были как бусины на ожерелье, и куда прикрепить это украшение, мы не решили.

Нанизав девять бусин, менеджер начал формировать вторую цепочку.

Когда она закончила процесс сборки, он полюбовался ее творением, отшлепав нескольких девушек по попке. Позади нее, в наших рядах, прошел Марк, роняя одобрительные замечания на тему, что подошла удачная партия, есть кому сделать предложение.

— Это был Марк, менеджер первого круга. Он отвечает за ваше шоу и презентацию. Сейчас мы проведем вас в главную комнату и поставим на место для проверки. Запрещено разговаривать с гостями, повторяю еще раз. В случае нарушения последует наказание.

Она попросила Марка продемонстрировать. Оказалось, что указка — это миниатюрный аналог электрического разряда, наэлектризованный. Для профилактики каждый из нас получил импульс, и это было довольно болезненно.

— Это была минимальная категория, профилактическая. В случае нарушения в главном зале, категория будет усилена. Даже если вы столкнетесь на глазах у клиентов, никто вас не пожалеет. Это понятно?

В этот момент у моего старшего товарища сдали нервы. Роковая женщина, жизнь которой казалась скучной, начала извиваться на своих кандалах и лепетать, что с нее хватит, передумайте, выпустите меня отсюда немедленно, она не позволит так издеваться над собой, она уважаемый человек и у нее есть связи. Затем она получила язвительную пощечину от Эльзы.

Вас уже дважды спрашивали, готовы ли вы двигаться дальше. Вы ответили «да». Отсюда уже невозможно спрыгнуть. Вы занесены в каталог, и он есть у покупателей. Вы, в истерике, уже подчиняетесь своим будущим хозяевам. И они не позволят тебе так кричать. Привыкайте к этому. Всем остальным, надеюсь, тоже все ясно? Или они были несчастны? Все ли они счастливы? Потом мы пошли в зал.

Вторая колонка была первой под моим руководством, а затем первая с Марком. Начинаем движения по команде старшего, начиная с левой ноги, за счет одной-двух. На месте один два, один два. Что я сказал! Слева! Кто-то на нашей трассе ударил его резко, и я вызвал его к себе на звук, с которым он работал.

— Один марш в два шага! Держать дистанцию!

Цепь, соединявшая нас, была не очень длинной, на расстоянии вытянутой руки, поэтому все внимание было сосредоточено на том, чтобы не столкнуться с тем, кто шел впереди, и защитить свои пятки от марширующего позади. Мы никак не могли обратить внимание на замечания в нашу сторону от людей, которых мы встречали в коридорах в красном.

Наконец мы достигли открытых ворот и вошли в главный зал.

«Оставайтесь на месте, один или двое из вас», — остановил нашу шеренгу Марк.

Высокие потолки, мраморные полы и множество подиумов с зеркальными колоннами в центре, где стояли девушки. Почему-то с птичьими клетками на головах. Нам долгое время не разрешали исследовать окрестности.

— Уже семь тридцать, а ваших еще нет! Подбежал другой мужчина в алом смокинге, явно не гетеросексуал.

Нам дали команду и провели в центр зала, к двум центральным подиумам. Они выстроились лицом к лицу, и Марк снисходительно объяснил.

— Как вы можете видеть, подиумы имеют форму цветка. Ромашка с девятью лепестками. Вы занимаете самое почетное место, потому что самый большой спрос — на девственниц. Даже когда им перевалило за тридцать. Вы зациклены на этой сцене, она медленно вращается. Очень медленно, чтобы у вас не закружилась голова. Рядом с каждым сиденьем есть музыкальная стойка. Это каталог и панель управления. Гости могут просмотреть информацию о товаре и включить поворотный механизм в конкретном месте, чтобы лучше осмотреть товар со всех сторон. Они могут потрогать и понюхать вас. Им не разрешается щипать, хлопать, совать пальцы в продукт. Просто прикоснись. На каждой сцене есть менеджер, отвечающий за порядок и общение с гостями. Если вам нужно что-то сказать мне, подождите, пока я не окажусь рядом с вами, и вы сможете обратиться. Например. Марк, я хочу пить. Я принесу воды. Для этого есть специальная поилка.

У меня перехватило горло. Одно дело — теоретически представить, как вы это сделаете. Оказалось, что на самом деле все было совсем иначе, размах и отлаженный механизм происходящего пугал и подавлял волю. Никому из нас, новичков, не пришло в голову возразить и отозвать права.

Наша гирлянда оказалась на пьедестале Марка, следующего под руководством Эльзы Львовны.

Пока первых трех девушек размещали, я смогла присмотреть себе место для проживания на следующие два часа. Это было прекрасно. Выступающий полукруглый лепесток. В центре находилась зеркальная колонна цилиндрической формы, так что отражение потенциального раба искажалось минимально. Над каждым лепестком экран, с множеством номеров в каталоге, по краю студент с данными. В центре личной ветви металлический шест с кольцом посередине и бездонной птичьей клеткой наверху. Полюс закреплен в зеркальном круге.

Наконец, очередь дошла до меня. Макс не стал навязываться, стянул с меня бахилы и бросил их в передвижную урну на колесиках.

— Пожалуйста! Он помог мне подняться на мою Голгофу, с которой я уже не мог сойти. Я дрожала мелкой дрожью. Не от холода, в зале было тепло и не дуло. Это было от страха перед неизвестным будущим, где от меня ничего не зависело.

— Успокойся. Имейте спокойный вопросительный знак, до извращенца вы не доберетесь по определению. Вы будете жить полгода на всем готовом, есть, спать и трахаться. Как в санатории. Ты слишком дорогой товар, чтобы посылать тебя собирать клубнику или навоз. Особенно блондинка. Ты будешь жить как принцесса. Принцесса с дырками», — добавил Марк, смеясь над собственной глупой шуткой.

Я подумала, что он говорит все это, чтобы убедить меня в том, что мужчины всегда лгут. Но я был благодарен ему за эту ложь. Ведь от меня уже ничего не зависело, все, что мне оставалось, — это вера в сказки и чудеса.

Марк откинул переднюю часть клетки и велел мне встать спиной к столбу, опираясь на его руки. Затем с помощью пульта дистанционного управления он отрегулировал клетку и кольцо на нужную высоту. К кольцу была прикреплена цепь наручников, чтобы я мог двигать плечами. Когда он закрыл и защелкнул на моей голове дизайнерскую дверь, степень моей свободы, и без того мизерная, уменьшилась еще больше. Основание клетки не раздавилось, толстый воротник был прекрасно защищен прохладой металла. Но это не давало возможности наклониться или слегка наклониться. Но я был рад хотя бы оставшейся возможности немного повернуть голову. Брусья были только продольные, умеренной частоты, поэтому они не мешали окружающему пространству.

В зале постоянно работали уборщики, молодые парни в красных рубашках. Как только очередная девушка была в порядке, мужчина, протиравший зеркальный пол круга под нашими ногами, тут же оказывался рядом.

— Перефонирование справа, теперь слева. На месте.

Это были все замечания, которыми он меня отметил.

Марк закончил избивать моего соседа справа. Она не выдержала нервного напряжения и истерическим шепотом начала умолять ее облегчить этот ужас, у нее клаустрофобия, сейчас ее задушат. В качестве поддержки она получила две звонкие пощечины, но я не мог понять, по какой части тела. Он громко, чтобы слышали другие, сказал, что это устройство сделано для нашей защиты, чтобы гости не рассматривали свои пальцы во рту и зубы на железках. Так что если она хочет получать такие процедуры, то, пожалуйста, вы можете удалить его.

Девушка успокоилась и взяла себя в руки. Может быть.

Марк обеспечил безопасность других девушек. Я слышал Эльзу Львовну, но не видел, что ее колонна была на моей стороне. От нечего делать я выбрал единственный доступный мне маршрут и стал разглядывать девушек с цветами на противоположной стороне дороги. Я видел четыре лепестка. Все девушки на них были красными. Ярко-красный. Ярко-рыжие, с веснушками и без, но именно такого цвета. Они тоже смотрели на нашу часть подиума, причем самые рыжие из них, с откровенной ненавистью. Я улыбнулся ей, но она, естественно, скривилась и сделала вид, что плюнула в мою сторону. Я был подавлен, представляя, что мне придется видеть это лицо в течение следующих полутора часов.

В конце концов, все расселись по своим местам, главный менеджер-гей бегал по комнате с криками: «Время! Время!» Уборщики выкатили мусорные баки. Свет погас.

Соседка, девушка с грудью по пояс, решила спросить, что происходит. Марк тут же вскочил рядом с ней и застонал. Она закричала и в погоне за киркой получила пощечину.

— Я не понимаю? Закрой свой рот! Тихо!

В полумраке послышался звук открывающейся массивной двери и гул голосов за ней. С моей позиции ничего не было видно. Затем прогремел гром, и на наших подиумах зажглись огни. Мы стояли в круге света. Подсветка мерцала от ярко-белого до оранжевого, красного, синего, отражаясь от зеркал. Девушки передо мной были похожи на волшебных бабочек, пойманных и насаженных на булавки.

Затем я почувствовала легкую вибрацию, и наш красочный луг начал медленно двигаться по кругу.

Наконец я увидел первых покупателей, один из которых стал моим хозяином на шесть месяцев. Пространство между сценами не было дополнительно освещено, и я мог видеть только силуэты. Я не мог разглядеть лица за потоком света, в котором я находился. Мужчины и женщины в вечерней одежде. Они смотрели на нас, разговаривали, искали что-то в своих смартфонах. Очевидно, они сверяли номера с данными в электронном каталоге.

Наступил момент, которого я так ждал. Как я, обнаженная, предстану перед незнакомцами, мужчинами. Я не девственница, но я никогда не посещала нудистские пляжи. Но теперь все, что происходило, воспринималось как несвязанное. Я здесь, они там. Я стою. Ну, никто не кусается, никто не тянет руки, во всяком случае. Только шея онемела, и от этого зрителям было гораздо более некомфортно.

Наконец я добрался до Марка, который объяснял странному человеку с урками, что нет, номер А 7 строго гетеросексуален, он не приемлет никакого лесбиянства.

Это мой номер! Мне не нужен этот урод! Вот тут-то меня и осенило. Что это был не урод, а чудак. Я с благодарностью вспомнил девушку на регистрации, которая

подробно рассказал обо всех подводных камнях. Когда я освобожусь, я обязательно поблагодарю ее и дам ей что-нибудь. У меня будут деньги.

Он не кусался и не тянул руки, я была явно взволнована. Они гладили мои ноги, священника, трогали мою грудь, достаточно ли она упруга. За моей фигурой со сцены двинулась довольно большая компания мужчин. Они обсуждали цвет и состояние моей кожи, упругость груди и попы, форму рта, насколько мощно и глубоко я могу глотать. Я как мужчина для них не существовал. Красиво упакованный кусок мяса, пробуждающий аппетит. Я молчал, потому что помнил, что наказание следует за нарушение правил. Терпи, терпи, но ты спрячешься, а потом разбогатеешь, терпи — я занимался самоуправством. Но когда одна из этих рук забралась мне между ног, чтобы проверить, как там все устроено и не обессилела ли она, я не выдержала и сделала выпад в сторону наглого ублюдка. Я налетела на кого-то, но вместо криков раздался смех.

— Филито еще очень молод, непригоден для жизни! Здесь работать и работать.

Этот код позвонил в компанию Make и попросил включить круговую проверку. Зеркальный круг под моими ногами пришел в движение, я начал кружиться и красоваться со всех сторон. Я ненавидел всю эту толпу богатых существ. Не имело значения, что она пришла сюда одна. Существа, существа, существа, существа, умирающие существа, — закружился я под эту простую мантру.

Я остановилась лицом к зеркалу, спиной к залу. В отражении я увидел разгоряченные силуэты, толкающиеся и пихающиеся. Очевидно, покупка человека оказала на него возбуждающее действие. Марк вскочил на помост и открыл дверь клетки.

— Закрой рот и слушай. Ноги на ширине плеч, наклонитесь вперед. Быстро.

Я решил, что беспокоиться бесполезно, мое мнение здесь не имеет значения, поэтому я сделал все, что он сказал. Макс надавил на мой зад и показал страждущим, что внутри все в порядке, никакого геморроя. Затем они снова начали проводить руками между моих ног, делясь своими впечатлениями. Как пахнет, какой вкус, аромат свежести и неудач.

Марк снова включил круг и повернул меня к зрителям. Вокруг меня уже была толпа, которая медленно двигалась вслед за вращением на сцене. Это снова была команда «Наклон вперед». При этом сообщая на ухо, что собираюсь укусить кого-то из продажных извращенцев. Вы не можете прожить и месяца.

Я выполнил команду. Мой начальник сказал аудитории, что у меня хорошая подготовка. Я пробыл в этом статусе всего час и уже освоил несколько начальных команд. Затем он предложил мне обратить внимание на мою грудь, которая даже в лежачем состоянии сохраняет свою форму, не опадает. После этого все, что уже затекло ниже моего пупка, продолжало ощущаться в молочных железах, от основания до соска. Как будто корова была выбрана. Когда все удовлетворили свое любопытство, я вернулся в исходное положение — птица в клетке.

В течение оставшегося часа меня дважды подвергали таким процедурам. Ко всему привыкаешь, третий, последний сеанс, уже прошел автоматически, не вызывая бурных чувств и эмоций.

Наконец, через полтора часа прозвучал последний гудок, зрители ушли. Подиумы остановились, зажглись обычные лампы. Уборщицы подарили урны и реквизит. Мы снова были в бахилах.

Марк увел нас со сцены и снова собрал в ожерелье. Только порядок изменился, я переместился с четвертого места на последнее. При этом он слегка погладил меня по голове и сказал, что сегодня я самый удачный лот из всего его ассортимента. Он надеялся, что я не пущу вас в торговый зал. Его премия зависит от моих усилий, и для меня лучше двигаться с роликами, как положено.

Во время команды с левой ноги мы устало поплелись за командиром. И снова нас привели в зону отдыха, где мы провели такой наивный и радужный день, наслаждаясь предпродажными тренировками.

— Девственницы приближались! На работу!»- командный голос Эльзы Львовны вгрызался в мозг. Я просто хотел где-нибудь прилечь и поспать. Нас сразу же развели по местам и, наконец, сняли наручники. Возможность свободно двигать руками вы начинаете ценить только тогда, когда вы ограничены в этом.

Мы, восемнадцать человек, уже знали, что это название для основной продажи, мы достали массажные ванны и гидромассаж. Эльза Львовна сказала, что к моменту подачи заявки мы должны быть как огурцы. Начнем в одиннадцать, но раньше двенадцати не пойдем. Даже не старуха. У самой почитаемой Девы уже не было сил возражать и принимать позу.

Сначала меня обработали, и я даже смог выпрямиться в шезлонге. В половине двадцатого Макса и Эльзу Львовну посадили во вторую колонну, без всяких средств сдерживания, и повели в комнату рядом с нежной сценой. Девушка с грудью на поясе, которая держалась, несмотря на всю насыщенность вечера, спросила, можно ли узнать, произойдет ли это в следующий раз.

— И тогда они купят вас. Богатый. Или богатым и знаменитым одновременно.

Наш штандартенфюрер был явно в отличном настроении.

— Вы показали себя хорошо, проявили интерес. Поэтому никто не вернется домой, все пойдут к папе и маме.

Первый из наших шахмат был поэтом сорок лет. Тогда лопни. Брюнетка. К следующей рабыне Макс и Эльза возвращались все более и более удовлетворенными. Возможно, приз увеличился на наших глазах. Я был последним, видимо, на десерт. Оба наших куратора в тот день пришли за мной и сообщили, что я самый перспективный жребий, они поверили в меня.

Мы подошли к карману перед сценой. В центре в ряд стояли четыре девушки в ошейниках с цепями. Цепи были прикреплены к круглой железной трубе наверху. Это было уже не колье, а ожерелье. Подвески королевы, с грустью подумала я про себя. Теперь они собираются прикрепить меня, затем отрезать и отдать на запекание.

Другой работник Alo выпустил первую девушку из воротника и повел к сцене. Рабы сделали один шаг вперед. Макс обогнал освободившееся кольцо на последнем месте и сделал приглашающий жест рукой в мою сторону. Я не удержался и спросил Эльзу, почему девушка выходит на сцены без всего, без наручников, клеток и прочих радостей.

«Она отправляется в новую жизнь, неизвестную ей», с новым именем и новыми родителями. Это было похоже на акт рождения. Поэтому она должна прийти туда босой и обнаженной, как в первый раз.

Эльза подвела меня к цепи рабов, и я занял его место.

— Вы — последняя партия вечера. Они дополняют вас. Поэтому не потерпите неудачу.

Маленькая тетушка заплакала бы от предвкушения того, на какую сумму я смогу пополнить ее личный счет. Я ей больше не был интересен. Та часть жизни, где она имела возможность влиять на меня. Остальное было в руках и глазах других людей.

Я слушал аукциониста, который руководил процессом торгов. Циничен, вульгарен, но умеет соблюдать меру. Мне было интересно, какие слова он найдет, чтобы описать меня. Суммы продолжали расти. Девушка, которая освободила мое место и воротник, ушла за сто двадцать тысяч евро. Даже за вычетом процента владельца аукциона, это была внушительная сумма. Предпоследний человек, стоявший передо мной, тоже блондин, получил ставку в сто восемьдесят.

Наконец, настала моя очередь. Алый Курильщик пришел за мной, несдержанный, приказал снять бахилы и вывел на сцену.

Сцена была открытой, с выступающей площадкой. Ведущая сделка проходила на открытой сцене, и меня вывели вперед на карниз. Комната была освещена, чтобы видеть поднятые цифры, и я смог рассмотреть клиентов. Сколько человек. Мужчины, женщины, пожилые, старые и молодые. В основном я боялся попасть к молодым пресыщенным и развращенным большими деньгами с кнутом. Слова жалости и сочувствия им неизвестны.

Водитель в Алле с очередным штампом отдавал мне команды. Пройдите по кругу, остановитесь. Наслаждайтесь, приседайте, встаньте на четвереньки возле задней стенки комнаты, раздвиньте задницу, прыгайте. Вверх!

Ведущий комментировал каждое мое действие, как выглядела та или иная часть тела, просил отметить особые достоинства. Я абстрагировался от происходящего, убеждая себя, что все это происходит не со мной. Я — марионетка наследника, я — суок, это грубая подмена.

Когда цена достигла двухсот тысяч, записка из зала была передана аукционисту. Он прочитал просьбу показать, какого цвета у меня маленькие позорные вещи. Это блондинка, но они достаточно умны, чтобы платить такие деньги. Зал поддержал это заявление.

На сцене стоял аналог переносного гинекологического кресла, в котором я сидела, широко расставив ноги. Оператор вышел с камерой и начал грубо снимать мое влагалище, чтобы во всех рядах был виден его цвет. Я не знаю, какие мониторы транслировали, но очевидно, что все могли наслаждаться картинкой.

Меня сняли с кресла и отправили снова ходить и улыбаться. Я пыталась сдержать слезы, но они все равно капали. Это вызвало еще больший всплеск, знаки и суммы вспыхнули снова. Любой ужас рано или поздно заканчивается. Мой закончился на двухстах сорока тысячах. Я не видел, кто меня купил. Я просто хотел уйти с той сцены.

Меня снова сняли, снова передали Эльзе. Она была явно в восторге, я спросил, может, хотите выпить или чашечку кофе? Я ответила, что просто хочу спать.

— Теперь пусть хозяин даст вам и поспать.

Эльза снова отвела меня в медицинское отделение. Там я был ранен в правую руку. Врач объяснил, что это микрочип, и если я собираюсь бежать, то должна знать, что меня легко и быстро найдут. Затем Эльза надела мне на шею цепочку с кулоном, объяснив, что номер на кулоне — это мой личный код в базе данных для временно несвободных людей. И если я решу продлить контракт, то достаточно будет назвать эти цифры. Вам больше не нужно будет заполнять анкету заново, вы сможете отредактировать необходимые пункты, если мои границы расширятся. Мне снова дали капюшон и вернули в ту самую комнату, с которой началось мое сегодняшнее путешествие в мир рабства. Прошло всего четырнадцать часов с тех пор, как я вошел в это здание. Но из него вышла другая девушка, у которой уже не было старого имени, но еще не было и нового. Эльза была права, когда сказала, что в этот момент мы родились заново. Далее — новая жизнь, новое имя, новые родители. Я поднял свой рюкзак, ухватился руками за мягкий остров моей прошлой жизни и стал ждать будущего. Оставалось несколько минут.